"МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ" В РОМАНЕ "ВОЙНА И МИР" сочинение

В романе «Война и мир» Л. Н. Толстой выделял и считал самой значимой «мысль народную». Наи­более ярко и многогранно эта тема отражена в тех частях произведения, которые повествуют о войне. В изображении же «мира» преобладает «мысль се­мейная», играющая в романе очень важную роль.

Испытанию любовью подвергаются практически все герои «Войны и мира». К истинной любви и взаимопониманию, к нравственной красоте они при­ходят не все и не сразу, а лишь пройдя через ошиб­ки и искупающее их страдание, развивающее и очи­щающее душу.

Тернистым был путь к счастью у Андрея Вол­конского. Двадцатилетним неопытным юношей, ув­леченным и ослепленным «внешней» красотой, же­нится он на Лизе. Однако очень быстро к Андрею пришло мучительное и угнетающее понимание того, как «жестоко и непоправимо» он ошибся. В разгово­ре с Пьером Андрей почти в отчаянии произносит слова: «Никогда, никогда не женись... до тех пор, пока ты не сделал все, что мог... Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым!»

Семейная жизнь не приносила Болконскому сча­стья и спокойствия, он тяготился ею. Жену свою он не любил, а скорее презирал как дитя пустого, глупо­го «света». Князь Андрей постоянно был угнетен ощущением бесполезности своей жизни, уравниваю­щей его с «придворным лакеем и идиотом».

Потом было небо Аустерлица, смерть Лизы, и глубокий душевный перелом, и усталость, тоска, презрение к жизни, разочарованность. Болконский походил в то время на дуб, который «старым, серди­тым и презрительным уродом стоял между улыбаю­щимися березами» и «не хотел подчиняться обая­нию весны». «Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб,

— думал князь Андрей, — ...наша жизнь кончена». Таким он впервые встретился с Наташей в Отрад­ном. И от соприкосновения с ее естественной, оза­ренной радостью жизнью «неожиданная путаница молодых мыслей и надежд» поднялась в душе Анд­рея. Он уезжал преображенным, и вновь перед ним дуб, но не старый, уродливый дуб, а покрытый «шатром сочной, темной зелени», так что «ни боля­чек, ни старого недоверия, ни горя — ничего не бы­ло видно».

Любовь, как чудо, возрождает героев Толстого к новой жизни. Истинное чувство к Наташе, так непо­хожей на пустых, вздорных женщин «света», при­шло к князю Андрею позже и с невероятной силой перевернуло, обновило его душу. Он «казался и был совсем другим, новым человеком», «как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий». Правда, даже любовь не помогла князю Андрею сми­рить гордыню, он так и не простил Наташе «изме­ны». Лишь после смертельной раны и нового душев­ного перелома и переосмысления жизни Болконский понял ее страдания, стыд и раскаяние и осознал жест­окость разрыва с ней. «Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде», — сказал он тогда Наташе, но уже ни­что, даже ее пламенное чувство, не могло удержать его в этом мире.

Судьба Пьера в чем-то схожа с судьбой его луч­шего друга. Так же как и Андрей, в юности увлек­шийся Лизой, только что приехавший из Парижа, по-детски восторженный, Пьер увлекается «куколь­ной» красотою Элен. Пример князя Андрея не стал для него «наукой», Пьер на своем опыте убедился, что не всегда красота внешняя является залогом красоты внутренней — духовной.

Пьер чувствовал, что между ним и Элен нет пре­град, она «была страшно близка ему», ее прекрасное «мраморное» тело имело власть над ним. И хотя Пьер чувствовал, что это «нехорошо почему-то», он безвольно поддался чувству, внушаемому ему этой «развратной женщиной», и в конце концов стал ее мужем. В результате горькое чувство разочарова­ния, мрачного уныния, презрения к жене, к жизни, к себе охватило его через некоторое время после свадьбы, когда «загадочность» Элен обернулась ду­шевной пустотой, глупостью и развратом.

Встретив Наташу, Пьер так же, как и Андрей, был поражен и привлечен ее чистотой и естественно­стью. Чувство к ней уже робко начало вырастать в его душе, когда Болконский и Наташа полюбили друг друга. Радость от их счастья смешивалась в его душе с грустью. В отличие от Андрея доброе сердце Пьера поняло и простило Наташу после случая с Анатолем Курагиным. Хотя он и старался презирать ее, но, увидев измученную, исстрадавшуюся Ната­шу, «еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера». И любовь вошла в его «расцветшую к новой жизни, размягченную и обод­ренную душу». Пьер понял Наташу, быть может, потому, что ее связь с Анатолем была похожа на его увлечение Элен. Наташа поверила во внутреннюю красоту и чистоту развратного и пустого Курагина, в общении с которым она так же, как Пьер с Элен, «с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет ника­кой преграды».

После размолвки с женой путь жизненных иска­ний Пьера продолжается. Он увлекся масонством, потом была война, и полудетская идея убийства На­полеона, и горящая Москва, страшные минуты ожи­дания смерти и плен. Прошедшая через страдания, обновленная, очистившаяся душа Пьера сохранила в себе любовь к Наташе. Встретившись с ней, тоже сильно изменившейся, прошедшей свой путь душев­ных исканий и страданий, помудревшей, он не сразу узнал ее, хотя и заметил внимательный, ласковый взгляд «милого, доброго, славного существа». Пьер не узнал Наташу потому, что в ее «добрых, печаль­но-вопросительных глазах» не было свойственной им «улыбки радости жизни». Они оба верили, что после всего пережитого смогут ощутить эту радость, но любовь проснулась в их сердцах, и вдруг «пахну­ло и обдало» «давно забытым счастьем», и забили «силы жизни», и овладело ими «радостное, неожи­данное сумасшествие».

«Проснулась любовь, проснулась и жизнь».

Сила любви оживила Наташу после душевной апатии, вызванной смертью князя Андрея. Она ду­мала, что жизнь ее кончена, но возникшая с новой силой «любовь к матери показала ей, что сущность ее... — любовь — еще жива в ней». Все ее существо

переполняло чувство «любви, беспредельной люб­ви... ко всему тому, что было близко любимому че­ловеку», чувство «жалости, страданья за других и страстного желания отдать себя всю для того, чтобы помочь им». Эта всесокрушающая сила любви, вы­зывавшая к жизни саму Наташу, «упорная, терпе­ливая», призывала к жизни любимых ею людей, на которых была направлена.

Непросто складывались судьбы Николая Росто­ва и княжны Марьи. Тихая, кроткая, некрасивая внешне, но прекрасная душой княжна при жизни отца и не надеялась выйти замуж, растить детей.Единственный сватавшийся, да и то ради придано­го, Анатоль, конечно, не мог понять ее высокой одухотворенности, нравственной красоты, ее стремления к «бесконечному, вечному и совершенному».

Случайная встреча с Ростовым, его благородный поступок пробудил в Марье незнакомое, волнующее чувство. Ее душа угадала в нем «благородную, твер­дую, самоотверженную душу».

Всякая встреча все больше открывала им друг друга, связывала их. В присутствии любимого княжна Марья преображалась, «какая-то новая си­ла жизни овладела ею». Неловкая, застенчивая, она становилась грациозной и женственной, в присутст­вии же Анатоля княжна сжималась, замыкалась в себе и становилась еще некрасивее. Когда Ростов смотрел на нее, он видел, как «вся ее внутренняя, не­довольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самоотвержение — все это светилось в... лучистых глазах, в тонкой улыб­ке, в каждой черте ее нежного лица».

Николай восхищался открывшейся ему пре­красной душой и чувствовал, что Марья лучше и вы­ше и его самого и Сонечки, которую, как ему каза­лось прежде, он любил, но которая так и осталась «пустоцветом». Соня всегда была правильной, как Вера, ее душа не жила, не ошибалась и не страдала . и, по мнению Толстого, не «заслужила» семейного счастья. Ростов чувствовал также, что никогда не поймет княжну Марью до конца, и она тоже понима­ла это, но ее «покорная, нежная» любовь станови­лась как будто сильнее от этого. В их семье, и счаст­ливой, и спокойной, не было бесконечного понима­ния, растворенности друг в друге, что, как считал Толстой, является идеалом супружества.

Таким идеалом в «Войне и мире» стала семья Безуховых. Наташа внутренне слилась с Пьером, «отдалась... вся — то есть всею душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него». Она пе­рестала обращать внимание на «внешние» средст­ва, нужные, как думали многие, для поддержания любви. Она не принимала красивых поз, не наря­жалась, не пела, оставила общество, так как все это было слабо и смешно перед «чем-то твердым, как связь ее души с телом», что было между нею и мужем. Старая графиня материнским чутьем уга­дала, что «все порывы Наташи имели началом только потребность иметь семью, иметь мужа». И когда они появились, то она отдала им всю себя, служила только им и все интересы, вся жизнь ее были сосредоточены на них. Она исполняла любое желание Пьера, старалась угадать его мысли и во­лю. Окружающие замечали, что она спорит с ни­ми словами мужа. Часто, когда они спорили, Пьер находил в словах Наташи свою собственную очищенную от всего наносного мысль. Жена неосоз­нанно была отражением его самого, впитывая в себя все лучшее, что находила в муже.

В эпилоге романа «Война и мир» Толстой возве­личивает духовное единение людей, составляющее основу семейственности. Создавалась новая семья, в которой соединялись, казалось бы, разные начала — Ростовых и Болконских. «Как в каждой настоящей семье, в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоничное целое».