Сочинение "Идейное своеобразие ранних произведений М.Горького"

На рубеже XIX—XX веков имя Горького назы­валось не только в России, но и за рубежом в одном ряду с Короленко, Чеховым, Толстым. Совершенно очевидно, что широкое признание писателя нельзя объяснить только соответствием пафоса его творче­ства революционной борьбе пролетариата. Взгляд читателей, критиков, писателей обращался к философско-этическим проблемам, отраженным в ранних произведениях Горького.

Истоки глубинного постижения жизни берут начало в странствиях Алексея Пешкова по Руси, в его тяге к самообразованию. Будущий писатель, окончивший всего два класса в нижегородской школе, упорно осваивал наследие древних мудре­цов (Платона, Аристотеля), философию Канта, Шо­пенгауэра, Ницше, в 1890-х годах вел даже «фило­софский дневник». «Лет двадцати, — вспоминал впоследствии Горький, — я начал понимать, что видел, пережил, слышал много такого, о чем следу­ет и даже необходимо рассказать людям».

Эпоха перехода человечества из одного века в другой — это период осознания новой роли челове­ческой личности. Опираясь на общественно-демок­ратические принципы, Горький осуществляет «по­иск Человека», поэтому ведущими темами его ран­них произведений становятся соотношения добра и зла, свободы и необходимости, силы и слабости.

Произведения начального периода творчества Максима Горького проникнуты героическим пафо­сом. Именно поэтому тема сопротивления среде явля­ется для писателя ведущей. Эта тема реализуется в об­разах героев, не подчиняющихся общим правилам бытия, стремящихся к свободе и независимости. Та­кими предстают перед нами сильные и красивые лю­ди в рассказах «Макар Чудра» (1892 г.) и «Старуха Изергиль» (1895 г.).

В рассказе «Макар Чудра» мотив силы соеди­няется с мотивом красоты и подается в возвышен­но-романтическом ореоле. Эстетическое восприя­тие подавляет этическую проблематику. Убийство Радды, совершенное Лойко Зобаром, не вызывает в нас ужаса и осуждения, не устрашает, а даже вос­хищает — величием красоты чувств.

В «Старухе Изергиль» постановка проблемы ус­ложняется. Ларре, гордому сыну орла и земной женщины, уже не прощается убийство девушки. Люди изгоняют преступника из своего общества. Выясняется, что свобода за счет несчастья других становится преступлением, а одиночество, к кото­рому она ведет, — самая страшная кара: «Сначала юноша смеялся вслед людям... смеялся, оставаясь один, свободный, как отец его. Но отец его — не был человеком. А этот — был человек».

Проявление сильной личности, ее волевых на­чал мы находим в образах Данко («Старуха Изер­гиль»), Сокола («Песня о Соколе», 1895 г.), Буреве­стника («Песня о Буревестнике», 1901 г.). Деятель­ное начало («Безумству храбрых поем мы песню»), стремление к подвигу, жертве (Данко «вырвал свое сердце и высоко поднял его над головой. Оно по­лыхало так ярко, как солнце») определяет их ха­рактеры.

А. В. Луначарский отмечал два начала в миро­восприятии Горького — стремление к жестокой правде о жизни и желание отвлечься от нее в сторо­ну спасительной романтической мечты. Эта нравст­венная дилемма отражается в столкновении проти­воположных характеров, действия которых построе­ны на антитезе (Ларра — Данко, Уж — Сокол, Гаврила — Челкаш). В связи с этим есть основание утверждать, что ведущим художественным при­емом можно считать не монолог, сводящийся к ут­верждению абсолютной истины, а диалог, раскры­вающий противоречивость мира.

Поиск истины непрост, писатель, с одной сто­роны, исповедует необходимость полной правды о жизни, с другой — чувствует непереносимость ее для множества людей. Потому в пьесе «На дне» (1903 г.) трудно найти героя — носителя ис­тины, она складывается из полифонических го­лосов ряда действующих лиц (Сатин, Лука, Клещ, Пепел).

Обостренный интерес вызывает у Горького тема «бывших людей», брошенных на дно жизни: «Бося­ки явились для меня «необыкновенными людь­ми»... Я видел, что хотя они живут хуже «обыкно­венных людей», но чувствуют и сознают себя лучше их, и это потому, что они не жадны, не душат друг друга, не копят денег». Таков Челкаш из одноимен­ного рассказа (1895 г.) — независимый, отличаю­щийся широтой души, человечностью. Его презре­ние к Гавриле выражает взгляд Горького на людей, одержимых собственнической психологией.

Создание сильных, волевых характеров, «выла­мывающихся» из общего строя жизни, требовало экспрессивности письма, эмоциональной напряжен­ности. Особую смысловую роль в ранних произведе­ниях Горького играет пейзаж. Все рассказы сопро­вождает «плеск волн и шелест прибрежных кустов, шум ветра, шорох листьев». Обилие эпитетов позво­ляет показать мир во всем его многоцветий, а героев — особенно прекрасными: «веселые, гибкие бронзо­вые девушки» — «странные и сказочные». Мы слы­шим «стеклянный стрекот кузнечиков», видим «зо­лотые крапинки звезд». Сравнения, метафоры так­же создают особый колорит произведения: «ее сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха го­ворила костями», «живая, как солнечный луч», «за­кипела, как смола», «с его языка горячий мед тек».

Создавая свои произведения, писатель использу­ет форму сказки, легенды, притчи. Язык рассказов также наполнен народными выражениями, фольк­лорными образами, пословицами: «Добрый молодец кличет девицу», «Кабы орлица к ворону в гнездо по своей воле пошла, кем бы она стала?». Язык горько-вских произведений тяготеет к афоризмам: «Нет та­кого коня, на котором от себя ускакать можно», «Здоровье — тоже золото», «За все, что человек бе­рет, он платит собой: своим умом и силой, иногда — жизнью».

В раннем творчестве М. Горького трудно уло­вить границу между реальностью и вымыслом. Пи­сатель создает свой особый художественный мир, наполненный романтическими символами. Перед читателями возникают образы стихии (бушующее море, дремучий лес, отвесные скалы); птиц, олицет­воряющих свободолюбивых людей (буревестник, со­кол); героических людей, действующих в исключи­тельных обстоятельствах (Данко в «Старухе Изер-гиль»).

Произведения Горького рубежа веков носили но­ваторский характер. Его творчество отразило по­требность в сильной, волевой личности, возникаю­щую в эпоху социальных перемен. «Человека, чело­века сильного ждет земля, весь земной шар» (М. Пришвин).